Какую ценность, уважаемый читатель, имеет человеческая доброжелательность, если человек, ведущий себя доброжелательно, возможно, просто руководствуется быть доброжелательным из-за риска столкнуться с осуждением, агрессией со стороны других представителей его социальной группы в случае недемонстрирования этой доброжелательности?
Или, например, демонстрирующий доброжелательность другим, возможно, просто боится быть недоброжелательным из-за риска столкнуться со своим собственным осуждением.
Высокую ценность имеет эта проявляемая доброжелательность человека в этих случаях?
Высокую ценность имеет человеческое приветствие, проявляющиеся искренней улыбкой, сопровождающееся прикладыванием руки к груди или соединением ладоней, если это во многом обуславливается тем, что так принято в месте, в котором человек находится?
Особенно если это обуславливается во многом тем, что если человек, имеющий отношение к социальной группе, где подобное считается нормой, обычаем, не будет эту норму и обычаи блюсти, столкнётся с осуждением группы.
Высока ценность совершаемых людьми «хороших» поступков при условии того, что они просто боятся поступать иначе, при условии, что им это просто вменили, при условии, что это «хорошее» поведение может не являться их собственным выбором? При условии того, что они просто иначе не могут. Высокая ценность этих хороших, совершаемых поступков с их стороны?
Особенно, если человек верит, что, совершая добро, он получает добро в ответ и, делая зло, способствует злу в своей жизни.
Высока ценность человеческой доброжелательности при условии того, что проявляемая человеческая доброжелательность, скорее, направлена на самого человека ее проявляющего, но не на того, другого, кому она, эта человеческая доброжелательность, якобы, предназначена?
Какова цена человеческой доброжелательности, если в этой человеческой доброжелательности вообще, скорее, другого человека нет? Он, другой человек, там, скорее, отсутствует.
Могу рассказать о себе.
Меня с детства учили, что опаздывающий мужчина по природе своей неудачник.
Мне приводили примеры людей, которые опаздывали, рассказывали об их неудачной сложившейся жизни.
Разумеется, уважаемый читатель, неудачником я быть не желал.
Разумеется, опаздывать для меня было чем-то крайне нежелательным.
Повествования о пунктуальности, с которыми я сталкивался, исключали любую вероятность того, что опаздывающий человек может жить хорошо, может быть хорошим.
Эти поучительные повествования, как и любые другие нравоучительные повествования, скорее, всегда озвучивались от хороших, благих намерений ко мне.
Мне преподносили опаздывание как проявление неуважения к другому человеку. Мне вверяли, что человек опаздывающий – эгоист, негодяй, думающий только о себе.
Через пунктуальность меня учили уважать других людей.
Пунктуальность мне преподносили как добродетель, как что-то хорошее, светлое, чистое, конструктивное. Конструктивное как для меня, так и для общества.
И вверяющим это удалось, я сам в эту пунктуальность как добродетель поверил.
На тот момент пунктуальность ассоциировалась у меня со светлым, ассоциировалась с добром, представляло собой добро.
Но с течением времени я в своей пунктуальности, как в светлом и добром, уважаемый читатель, стал сомневаться.
Я приходил вовремя, приходил даже заблаговременно.
В случаях, когда я опаздывал на какую-то даже незначительную встречу, я мчался на неё, я в прямом смысле бежал.
Приходя вовремя, приходя даже заблаговременно, я стал обращать внимание на то, а чем именно я руководствуюсь, делая это. Чем я руководствуюсь в том, чтобы не опаздывать?
– Чтобы обо мне не подумали плохо, чтобы не быть неудачником, чтобы другой человек не злился на меня, чтобы перед другим человеком предстать надёжным – вот, что я обнаружил в себе. Я мог бы, конечно, привести другие причины, более светлые, более добродетельные, но я не чувствовал их достаточно, за исключением вышенаписанных.
Я считал добродетелью свою пунктуальность, верил в добродетельность моей пунктуальности.
Но я не нашёл в этой добродетели уважения к другому, я не нашёл ничего в пунктуальности, как добродетели, ничего, кроме страхов и эгоизма. Я не нашёл в своей пунктуальности, как в добродетели, уважения к другому человеку, не нашёл в своей пунктуальности заботы о другом человеке. В пунктуальности, как в своей добродетели, я не нашёл ничего такого, что я мог бы отнести к добродетели. Более того, я находил в себе привычку огрызаться, я находил в себе привычку испытывать агрессию к людям опаздывающим. Очень добродетельно и святостью прямо-таки отдаёт, прёт.